Директор Европейского института при Женевском университете Николя Левра считает, что европейцам следовало бы создавать совместные институты, а не реагировать на российские провокации в русле логики противостояния

Разумеется, Европейский союз не может не отреагировать на вооруженное вторжение России в независимую Грузию. Однако должен ли он ограничивать свои рабочие гипотезы гипотетическими санкциями? Санкциями, которые он не готов принять, а тем более - применить на практике? В этом вполне уместно усомниться. Ситуация на Кавказе - это одновременно и огромный вызов и исключительная возможность для европейцев утвердиться на международной арене. Не как державе, способной мобилизовать военные средства и дипломатический аппарат, владеющий логикой конфронтаций, переговоров, компромиссов и сделок, которого у нее нет, но как содружеству государств, которое сумело найти уникальную и действенную модель социализации межгосударственных отношений в своей среде.

Вот уже около десяти лет в академических кругах идет спор о природе европейского влияния в международных отношениях: является ли ЕС военной и дипломатической державой или, иными словам, державой государственнического или имперского типа эпохи становления, или Европа влиятельна благодаря своей модели интеграции, позволившей спустя каких-то пять лет после окончания Второй мировой войны примирить заклятых врагов предыдущих конфликтов? Ученые, отстаивающие вторую гипотезу, говорят о мирном влиянии или "мягкой силе" (soft power). И раз именно в ней сила ЕС, то ее и надо использовать.

Нынешняя ситуация, ясно показавшая, что Европейский союз - малоубедительная сила в классическом смысле, одновременно выявила условия реализации проекта европейского мира - в гораздо более широком масштабе, чем не поддающаяся определению Европа. Мало кто помнит, как в 1950 году Жан Монне и Роберт Шуман дерзнули подвергнуть критике то, что считалось ядром индустриальной и воинственной мощи Франции и Германии: их мощную промышленность и ее основное сырье - уголь и сталь. Пойдя наперекор многовековой дипломатической и военной истории, эти великие люди изобрели стратегию достижения мира, которой до сих пор нет равных.

Краткий текст их декларации сформулирован следующим образом: "Мир в мире можно сохранить только созидательными усилиями, соразмерными угрожающей опасности... Содружество европейских наций требует ликвидации противостояния Франции и Германии: предпринимаемые действия должны коснуться в первую очередь Франции и Германии. С этой целью французское правительство предлагает немедленно осуществить меры в ограниченной, но ключевой области: чтобы всеми сферами, связанными с добычей угля и стали во Франции и Германии, управлял единый верховный орган - организация, открытая для других стран Европы". Попробуем актуализировать эту концепцию в соответствии с вызовами лета 2008 года.

Прежде всего, мир надо строить именно со своими противниками или врагами: вчера это была Германия, сегодня - Россия. Если в конце Второй мировой Франция сумела проявить мужество и ловкость, начав построение единой Европы, то по окончании холодной войны европейцы пока еще не продемонстрировали сколько-нибудь решительного стремления к миру со вчерашним врагом. Сегодня - самое время сделать это, и Франция, председательствующая в настоящий момент в ЕС, могла бы во второй раз внести решающий вклад в мир на континенте и за его пределами.

Кроме того, сегодня борьба за природные ресурсу, в частности энергетические, - главная причина напряженных межгосударственных отношений (и не только между Россией и Европой, но и между Ближним Востоком и всем остальным миром, Венесуэлой и США...) и, вероятно, основной - прямой или косвенный - фактор войны. Значит, надо заняться именно этим вопросом. Отталкиваясь от этих фактов и слегка задействовав воображение, можно произвести трансформацию "метода Монне" образца 1950 года в новый метод, актуальный для начала XXI века.

Конечно, положение России и Европы ассиметрично: Россия обладает подавляющей частью энергетических ресурсов, в которых нуждается Европа. Что могут европейцы предложить взамен? Помимо капиталов - которых у тех же китайцев не меньше, если не больше, - это ноу-хау и технологии долгосрочного развития. Нынешнее превосходство России, объясняющееся невиданными ценами на нефть и газ, очень хрупкое и зависимое от конъюнктуры, и российскому руководству это прекрасно известно. Партнерство ради будущего послужило бы в средне- и долгосрочной перспективе интересам как России, так и Европы.

Помимо того, что оно необходимо для выживания планеты, долгосрочное развитие - и, в частности, навязываемая им потребность в снижении зависимости от ископаемых энергоносителей и сопутствующих проблем с контролем над ограниченными ресурсами, локализованными в нестабильных зонах, - очень важный фактор достижения мира. Этот аспект пока изучен недостаточно. В сложных обстоятельствах, ставших результатом событий в Грузии, европейцы должны найти в себе смелость предложить России в качестве перспективы выхода из кризиса создание сообщества для долгосрочного развития. Как говорил Шуман в своей декларации 1951 года, речь идет о "немедленных мерах в ограниченной, но ключевой области". Россия не может не знать, что европейские страны переходят на новые модели развития, менее зависимые от ископаемых источников энергии. Следовательно, ее завидное экономическое и стратегическое положение эфемерно. Дать европейцам реализовывать эти модели долгосрочного развития в одиночку, в конфронтации с Россией, означает для последней подвергнуться опасности новой и скорой маргинализации на международной арене - несомненно, не менее болезненной, чем предыдущая.

Поэтому, вместо того чтобы реагировать на российские провокации, следуя логике противостояния - разумеется, весьма соблазнительной для таких организаций, как НАТО, смысл существования которых состоит в военной конфронтации, - европейцы должны найти в себе смелость сделать щедрое и обдуманное предложение, создав совместные институты (верховный орган долгосрочного развития, совет, суд для урегулирования споров), которые сформируют условия для долгосрочного мира и экономического перехода к долгосрочному развитию. Разумеется, условием этого процесса должно стать восстановление - с уважением правомерных чаяний населения - территориального суверенитета Грузии.

И как тут не вспомнить, что в декларации Шумана, хоть и касающейся в первую очередь Франции и Германии, говорилось также, что "этот влиятельный институт (будет) открыт для всех стран, выразивших желание к нему присоединиться": почему в данном случае не может идти речь о Грузии и Украине, а также о Турции и, возможно, даже о южном побережье Средиземного моря? Такое предложение не просто позволит ЕС утвердиться на международной арене благодаря институциональному и политическому ноу-хау, известному только ему (а не как потешной державе, каковой ЕС не является), но и может придать ему внутреннюю динамику, которой так не хватает много лет. Кажущиеся трудности одновременно обещают серьезную возможность. Сумеет ли председательствующая в Евросоюзе Франция ею воспользоваться?